Успех

Мысли о вечном

Во все времена мастера востока славились своим особенным художественным талантом, который проявлялся в отделке и украшениях величественных дворцов и мавзолеев. Основными мотивами узбекского творчества всегда были орнамент, узор и каллиграфия.

  Основа сюжетов художника, о котором пойдет речь, – мифы и легенды Древнего Востока. Шавкат Музаффар – график, карикатурист, живописец. Специалисты и любители изобразительного искусства утверждают, что автор на своих полотнах в полной мере и с большим вкусом передает дух восточной сказки, искусно сочетая древние легенды, восточные сказания и современный дизайн, наделяя каждое произведение особым философским смыслом.

«Птица счастья» Шавката Музаффара
Картина «Птица счастья» притягивает исходящей от нее божественной  чистотой и невинностью. Сюжет посвящен великому узбекскому поэту, государственному деятелю и ученому Захириддину Мухаммаду Бабуру. Голову Бабура венчает красивая корона – чалма в афганском стиле, глаза закрыты, он изображен чуть согнувшись, как будто находится в раздумье. Над головой красивая девушка-пэри – она и есть та самая «птица счастья», обхватившая поэта своими крыльями. Ее прозрачный образ охраняет, оберегает и вдохновляет Бабура. Вокруг фантастический сад. По словам художника, поводом для написания этой картины стал один из рубаи поэта, где он сожалеет о том, что был вынужден оставить родину и волею судьбы перебраться в Индию. Поэт считает себя несчастным, совершившим много ошибок в своей жизни, он умер относительно молодым – в возрасте 47 лет вдалеке от Родины. Поэт всегда тосковал по родному краю, душистому запаху дыни Ферганской долины. Между тем, он основал династию Бабуридов в Индии. От него остались сады, сооружения, наука, поэзия и доброе имя. Индусы любят и почитают его как царя. Художник хочет сказать, что счастье – это оставлять после себя доброе имя. Шавкат помнит, что в детстве его бабушка Кумри-ая говорила, что мужчину в жизни три раза посещает птица счастья, человек должен это почувствовать и ухватиться за нее. Именно эту народную метафору Шавкат старался избразить в образе Бабура.
У каждого художника свой путь в искусстве, он неповторим и свое-
образен. Мы решили поговорить об этом с самим художником.

– Шавкат, как и когда вы ощутили тягу и любовь к творчеству?

– Я  счастлив, что появился на свет в семье узбекского поэта и журналиста Музаффара Тураба и вырос в атмосфере творчества. Шавкатом меня назвал мой дед Тураб Гулям. В свое время он был известным джадидом-просветителем, чудом оставшимся в живых во время репрессий 30-х годов прошлого века. Но все равно эти репрессии оставили свой след: помню, он ходил на одном костыле, ступня правой ноги была покалечена. Так получилось, что мама тяжело заболела, и моим воспитанием в основном занимались дедушка с бабушкой. Взяв за руку малыша 4–5 лет, дед водил меня по святым местам Ташкента и, конечно, на базар Чорсу. В обед и вечером после молитвы дед любил вместе со мной обедать и ужинать. А перед сном образно рассказывал сказки о дивах и пэри из «Тысячи и одной ночи» или свои вспоминания о былом. Он объяснял мне, каким должен быть человек, «что такое хорошо и что такое плохо».  В Шахрисабзе дед работал инспектором просвещения в Управлении народного образования. Проверял школы. Он хорошо знал классическую узбекскую литературу, музыку, поэзию, отменно говорил на персидском, арабском и, конечно, на русском. Хорошо играл на дутаре и отлично рисовал. Часто можно было застать его за чтением Корана. Мне больше всего нравилось сидеть с ним рядом и рисовать, листать огромную подшивку журнала «Муштум». А также я очень любил рисовать животных и самолеты.

– Расскажите о своих наставниках. Кого считаете первым учителем?

– Как я отметил выше, первым учителем считаю своего деда, который научил меня держать карандаш в руках. Именно дед породил во мне любовь к искусству. Внимание и всяческое поощрение деда и отца сформировали и обозначили мой путь в  искусстве. Любовь к своим корням, к Востоку, к  общечеловеческим ценностям... Так я нашел свою тематику.
В школьные годы занимался в изобразительном кружке. Здесь первые навыки давали Собит Одилходжаев и Лутфулла Хайруллаев. Помню школьного учителя рисования Исроил-ака.  Первая удача пришла в 1978 году, когда мне было 10 лет. Я  оказался среди победителей детского конкурса в журнале «Гунча». В детстве восхищался картинами эпохи Европейского возрождения Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля, а также миниатюрами Бехзода.
Незадолго до окончания школы я ходил на подготовительные курсы по рисованию в Архитектурный институт и влюбился в архитектуру. Архитектура объединяет в себе все, что связано с изобразительным искусством: рисование, акварель, скульптуру, макет, черчение. Мне посчастливилось учиться у таких великих педагогов – докторов, профессоров, как Додо Назылов, Хамза Убайдуллаев, Сафо Мухамедов, Юрий Широков, Баходир Йулдошев, Зайниддин Фахриддинов, Юсиф Гусейнов, Тухтамурод домла, Тимур Хидоятов, Хайрулла Пулатов. Этот список можно продолжать долго. А на поиск своего пути в живописи оказали свое влияние картины таких великих узбекских мастеров современности, как Баходир Джала, Гофур Кодиров, Акмал Нур, Мирза Анвар, Файзулла Ахмадалиев и других.

– Что дала вам архитектура и как эта сфера повлияла на ваше творчество?

 – Архитектура дала мне многое: научила четко чувствовать меру, норму, каноны, объем, пропорции, структуру, гармонию. В студенческие годы я много ездил по историческим городам Узбекистана. Это помогло мне познать мудрость прежних зодчих, ближе познакомиться с памятниками культуры, с нашей богатой историей. Благодаря работе в Институте реставрации («Узтаъмиршунослик») мне были доступны многие научные исследования. Особенно я полюбил Хиву, Ичанкала меня околдовала. Здесь я провел много времени, жил и работал. Любил подниматься на минареты, наблюдать за городом с высоты птичьего полета. Каждый кирпич говорил о тайне прошлых лет, об  истории. Наверное, поэтому в моих картинах часто встречаются силуэты восточного города, памятников, элементы восточного зодчества.   

– Откуда берете тему для очередной картины, что дает толчок к созданию произведения?

– Я считаю себя сыном и частью своего народа, думаю, это наш  народ, его богатая история, культура и ценности вдохновляют меня.
А также наш мир прекрасен своим разнообразием и неповторимостью. Каждая культура своебразна и уникальна. Думаю, мой долг как художника – умение отражать эти ценности в своих картинах. Последние 30 лет, мне кажется, у нас идет процесс национального самосознания и возрождения, осмысления своей истории. Мы  заново открываемся и для себя, и для мира. За эти годы переводились на современный узбекский язык и были напечатаны многие книги классиков Ислама, священные и научные книги. Эти книги А. Навои, Ахмада Яссави, Руми и других мыслителей Востока, пропитанные гуманистическими и общечеловеческими  идеями, человеколюбием, добротой, любовью, красотой человеческой души, помогли мне еще больше расширить и познать философию бытия и вдохновили на серию картин.
В своих работах я стараюсь отражать нравственную и духовную,  эмоциональную силу Востока, ищу современные подходы к вечным ценностям, все же опираясь на древние миниатюры Среднего Востока. Это заметно на моих полотнах в положении героев, их позах, цвете. Мне интересно изображать  не какую-то отдельную часть жизни, а  целостно  сочетатать  прошлое и настоящее, раскрывать суть.  
Мои выставки проходили в Ташкенте, Бухаре, США, в посольствах США в Узбекистане и Чехии.

– У вас в мастерской  много сборников стихов. Какое влияние оказывает на ваше творчество поэзия? Расскажите о взаимосвязи поэзии с изобразительным искусством.

–   Честно признаюсь, хотя мой отец был поэтом, любовь к поэзии у меня появилась относительно поздно, где-то в 30 лет. Сначала я полюбил газели, потом современные стихи. В газелях классиков узбекской поэзии – всегда божественные мысли о вечном. Это передается через символистские приемы. В них богатая философия, они  утешают,  дают покой,  вдохновляют, заставляют задуматься.
Часто встречается образ возлюбленной, по которой тоскует герой. Она необыкновенная, милая и является эталоном красоты: луноликое лицо, брови, как крылья ласточки, глаза красивые, как у газели, косички черные, как темная ночь, сама она прекрасна, как цветок. Но она недосягаема, любит прятаться, заставляет думать о ней. Почти все поэты-суфии снова и снова возвращаются к образу этой красавицы. Ёр – это и есть возлюбленная, самая близкая, самая добрая, самая желанная. Поэты-классики таким способом восхваляли всевышнего. Это образ Бога, который всегда с нами рядом, в наших душах. Так и возникла у меня мысль написать картину «Газель» ( или «Узбекская красавица»). В ней я старался сочетать вышеуказанные  качества. Это картина о божественной любви. Не знаю, как это у меня получилось, но она вошла в новую Национальную энциклопедию Узбекистана и была опубликована в 5-м томе.

– Кто из современных поэтов вам больше близок?

– Безусловно, из современников – это Абдулла Орипов. Люблю читать его сборники и слушаю песни на его стихи. Он поэт-философ, у него сильная логика. Он был другом-сокурскником моего отца. Они часто встречались, навещали друг-друга. Отец гордился, что он его друг и говорил: «У него каждое слово на своем месте, нельза ничего подвинуть, изменить». Не скрою, Абдулла-ака тоже был небезразличен к моему творчеству. В 2004 году он был инициатором моей очередной выставки в Союзе писателей Узбекистана.

– Расскажите о своих работах в книжной графике и карикатуре.

– Первая мною оформленная книга «Мусулмоннома» (издательство  «Миллий энциклопедия») в 1992 году была выпущена тиражом 100 тысяч. А также я оформил и иллюстрировал десятки книг таких авторов, как Уткир Хошимов, Омон Мухтор, Ахмаджон Мелибоев, Тўлан Низом,  Саид Анвар, Акбар Мирзо, Бобур Бобомурод, Саодат Умрзокова. Из зарубежных авторов это книги американского писателя-фантаста Пола Бенджамина, румынского поэта Танер Мурада.
Как я уже рассказал выше, у нас дома была многолетняя подшивка журнала «Муштум». Листая, я иногда хотел что-то повторить, что-то нарисовать. Первая моя карикатура была опубликована в печати в 16 лет. Также были заказы от других изданий – газет и журналов. Даже в годы службы в армии я успевал печататься и в армейских, узбекских газетах. Спустя многие годы мне посчастливилось самому работать главным художником в журнале «Муштум». В 2007 году я стал лауреатом Национальной премии  «Олтин калам» за лучшую карикатуру года. Блогодаря моим коллегам-наставникам – известным карикатуристам  М. Эшонкулову,
Х. Садыкову, я начал  активно участвовать в международных конкурсах карикатуры. Семь раз получал диплом на самом престижном мировом конкурсе  «WORLD PRESS CARTOON» (Португалия).

– Шавкат, кроме творчества вы занимаетесь государственной работой. Ваш офис и мастерская-студия находятся в самом популярном месте старого Ташкента – медресе Кукельдаш. Расскажете о своей работе?

– Я работаю в ташкентском городском управлении Департамента культурного наследия. Мы занимаемся проблемами  сохранения и охраны исторических памятников Ташкента. Ташкент – это сердце нашей родины. Наш долг целесообразно использовать памятники, которые сохранились, и передавать их следующему поколению. Работа очень ответственная, благородная и уникальная. У нас научные труды и творческая работа переплетены. Мы контролируем и координируем действия вокруг памятников: содействуем в определении охранной зоны, проводим мониторинг, рассказываем о памятниках в телевизионных передачах. Работаем в тесной связи с другими государственными и негосударственими организациями, с Академией наук.
Я горжусь, что наша организация находится в самом сердце Ташкента – на Чорсу в медресе Кукельдаш, в самом посещаемом туристами историческом объекте, которому почти 500 лет. Считаю, это символично и неслучайно. Недалеко когда-то была махалля «Сарчопон», где родился мой дед. И тут же находится моя мини-студия, куда иногда заглядывают туристы и где я иногда вечерами провожу свои творческие «муки».  
Названия картин Шавката Музаффара очень поэтичны – «У крыши», «Спасительный зов», «В океане жизни». Мифические существа – это художественные образы, и каждый зритель может открыть для себя особенный смысл и новые грани.   

Поделиться